Рассказки

А.П. Чехов — Л.С. Мизиновой, 11 января 1891 г.

Я с удовольствием ошпарил бы Вас кипятком. Мне хотелось бы, чтобы у Вас украли новую шубу (8 р. 30 коп.), калоши, валенки, чтобы Вам убавили жалованье и чтобы Трофим (Trophim), женившись на Вас, заболел желтухой, нескончаемой икотой и судорогой в правой щеке.

<...>

Прощайте, злодейка души моей.

Ваш Известный писатель.

NB. Не жениться ли мне на Мамуне?

Напишите мне еще три строчки. Умоляю!

Л.Н. Толстой — В.В. Арсеньевой, 1856 г. Ноября 12-13. Петербург.

Чувствую, что я глуп, но не могу удержаться, милая барышня, и, не получив все-таки от вас ни строчки, опять пишу вам. Теперь уж за 12 часов ночи, и вы сами знаете, как это время располагает к нежности и, следовательно, глупости.

Даниил Хармс — Тамаре Мейер, 5 декабря 1930 года.

Я люблю Вас. Я вчера, даже, хотел Вам это сказать, но Вы сказали, что у меня на лбу всегда какая-то сыпь и мне стало неловко. Но потом, когда Вы ели редьку, я подумал: «Ну хорошо, у меня некрасивый лоб, но зато ведь и Тамарочка не богиня». Это я только для успокоения подумал. А на самом деле Вы богиня, — высокая, стройная, умная, чуть лукавая и совершенно не оцененная!

А ночью я натёр лоб политурой и потом подумал: «Как хорошо любить богиню, когда сам бог». Так и уснул.

Измените свое отношение к ошибкам

Тони Моррисон убеждена, что не нужно бояться сделать что-то не так. Стоит воспринимать их как информацию, над чем еще стоит поработать.  Ошибки помогают нам развиваться.

«Внимательно относитесь к ошибкам, но не впадайте в депрессию, не нервничайте и не стыдитесь их. Для писателя ошибки — это только информация. Вот почему писатели должны переписывать и редактировать. Вы анализируете процесс и находите, что именно пошло не так, а затем исправляете это», — Тони Моррисон, интервью для National Endowment for the Arts, 2014 г.

Не думайте о результате — сосредоточьтесь на процессе

Джон Стейнбек советует не ставить себе конкретных целей, вроде «писать по 400 страниц в день». По его словам, такой подход демотивирует, и нам хочется отложить работу. Вместо этого писатель предлагает сконцентрироваться на самом процессе письма.

«Пишите свободно и как можно быстрее, выкладывая все мысли на лист. Никогда не исправляйте и не переписывайте, пока всё не будет готово. Внесение правок в процессе работы обычно служит оправданием для того, чтобы не продвигаться вперёд. Это также нарушает поток мыслей и сбивает с ритма, заданного подсознательной связью с материалом», — Джон Стейнбек в письме к Роберту Уоллстену, 1962 г.

Доводите начатое до конца

Ленни Лоренц, современный автор:

«Писательское выгорание — это вполне нормальное, цикличное явление, присущее всем авторам без исключения. Его можно приручить. С ним можно счастливо и полноценно жить. Любите свои произведения и всегда верьте в свои силы».

Проверенные способы классиков

Жорж Санд:

«Когда наступает момент придать своим мыслям форму, нужно полностью владеть собой, что на подмостках сцены, что в убежище своего кабинета».

Иван Бунин:

«Писать нужно каждый день, подобно тому как скрипач или пианист непременно должен каждый день без пропусков по нескольку часов играть на своем инструменте. В противном случае ваш талант неизбежно оскудеет, высохнет, подобно колодцу, откуда долгое время не берут воду. А о чем писать? О чем угодно».

Чак Паланик:

«Хватит ждать дождя за окном. Прекратите писать под определенную музыку, в носках сугубо одного цвета. Все эти странные, но премилые ритуалы присущи многим творцам, но сумеете ли вы остаться на плаву, когда у вас не будет возможности так долго ждать прихода вдохновения?»

Гор Видал:

«Мне кажется, плохим писателям их деятельность дается очень нелегко. Они просто не хотят этим заниматься. Они становятся писателями только из-за неуемных амбиций. Они испытывают невероятное напряжение, когда приходится наносить на бумагу все эти буковки, ведь сказать-то — нечего».

Харуки Мураками:

«Читателям все равно, какой у меня режим дня, лишь бы очередная книга оказалась лучше предыдущей».

Эрнест Хемингуэй:

Главред «Лабиринт Пресс» Екатерина Бунтман:

«Мы издаём книги для семейного чтения — исторические проекты в духе научпопа. Когда мы начинали работу, “намечтали” читателя 9-12 лет, но потом обнаружили, что взрослые тоже читают такие книги с удовольствием». 

Директор издательства «Абраказябра» Ольга Дворнякова:

«Больше всего мы ждём оригинальные познавательные проекты для детей 5-8 лет, 9-12 лет. А также будем очень рады художественным текстам для этих же возрастных категорий, которые содержат какой-то познавательный компонент.

Например, исторические приключения, приключения в мире растений, что-то вроде Карика и Вали, детективные и приключенческие истории, которые содержат какие-то элементы квестов или логических загадок».  

Гендиректор издательства «Пять четвертей» Наталья Эйхвальд:

«Ждём тексты, рассчитанные на читателей от 7 до 17 лет. Работаем с дебютантами, если понимаем, что есть потенциал. Говорим обо всём — есть и фантастика, и реализм, и социальные темы, и лёгкая романтическая проза.

Мы стараемся сделать всё, чтобы авторы ждали от нас ответа как можно меньше, но у нас не всегда получается. Обычно это 3−4 месяца. Самое главное — мы отвечаем всегда».

По материалам Band

Рэй Брэдбери считал, что писателю следует писать по одному рассказу в неделю, дабы не терять навык. К тому же, создать подряд пятьдесят два плохих рассказа невозможно, обязательно среди них будут приличные тексты.

Писатель Александр Субботин развил мысль американского фантаста, и стал писать по два рассказа в неделю. Каждые вторник и пятницу он публикует в соцсетях литературные миниатюры на актуальные темы. Высмеивает лицемерие Запада и враньё российских либерал-предателей. Из-за политической направленности текстов издательский сервис «Ридеро» отказался публиковать сборник рассказов Субботина на своей платформе.

Александр ответил:

— Фи-и-и… Делов-то!

И опубликовал сборник «Формат» на портале «Литрес».

… Я подписан на него в телеграм. Гротеск, сатира, карикатурные персонажи, сочный язык — это всё Субботин. В комментариях писателя называют новым Булгаковым. Или Зощенко.

Я не буду столь восторженным. Формула Брэдбери работает и в обратную сторону: создать подряд пятьдесят два шедевра невозможно. Но за один рассказ я бы вручил Александру Ленинскую (Сталинскую, Путинскую) премию по литературе — за «Мосинку».

Мосинка — это не только русская трёхлинейная винтовка Мосина образца 1891 года, это ещё прозвище главного героя.

«Мосинка» — это рассказ о том, что происходило на Донбассе в годы Великой Отечественной войны и о том, что происходит сейчас.

Сильный рассказ.

Константин Соколов

27 октября 1888 года, Москва.

... Я иногда проповедую ересь, но до абсолютного отрицания вопросов в художестве еще не доходил ни разу. В разговорах с пишущей братией я всегда настаиваю на том, что не дело художника решать узкоспециальные вопросы. Дурно, если художник берется за то, чего не понимает. Для специальных вопросов существуют у нас специалисты; их дело судить об общине, о судьбах капитала, о вреде пьянства, о сапогах, о женских болезнях…

Художник же должен судить только о том, что он понимает; его круг так же ограничен, как и у всякого другого специалиста, — это я повторяю и на этом всегда настаиваю. Что в его сфере нет вопросов, а всплошную одни только ответы, может говорить только тот, кто никогда не писал и не имел дела с образами. Художник наблюдает, выбирает, догадывается, компонует — уж одни эти действия предполагают в своем начале вопрос; если с самого начала не задал себе вопроса, то не о чем догадываться и нечего выбирать. Чтобы быть покороче, закончу психиатрией: если отрицать в творчестве вопрос и намерение, то нужно признать, что художник творит непреднамеренно, без умысла, под влиянием аффекта; поэтому, если бы какой-нибудь автор похвастал мне, что он написал повесть без заранее обдуманного намерения, а только по вдохновению, то я назвал бы его сумасшедшим.

<...>

В кинематографе и литературе способы создания саспенса отличаются, не говоря уже о том, что напряженное ожидание возникает в самых разных сценах: от тикающей бомбы до ожидания маршрутки. И все же есть несколько базовых правил, о которых полезно помнить.

Чтобы саспенс работал, в центре сцены должен находиться герой, которому читатель сопереживает.

В напряженных сценах особенно важно, чьими глазами мы смотрим на происходящее, какая подобрана оптика: что видит герой или рассказчик, что знает, как относится к происходящему, существуют ли внутри сцены ставки лично для него, может ли он повлиять на действие?

Если читатель знает что-то, чего не знают персонажи, тревога усилится. Когда в запертой комнате люди в панике кружат вокруг тикающей бомбы — это тревожно, но читатель не так сильно вовлекается в повествование. А вот когда персонажи, ничего не зная, преспокойно пьют чай, а в это время под столом тикает та же бомба, — да, читатели будут ерзать на стуле и судорожно грызть ногти.

Не стоит забывать о темпоритме. Принято считать, что напряжение должно неумолимо нарастать, но на самом деле это не так. Тревога накатывает волнами, поэтому иногда действие следует замедлить, потуже натянуть струну, а иногда, напротив, ускорить, запустив обратный отсчет.

В литературе, как в спорте — чтобы стать хорошим писателем, нужно регулярно тренироваться. Для вдохновения предлагаем несколько упражнений, которые помогут «раскачать писательскую мышцу».

Напишите список вопросов, на которые вам никогда не хотелось бы отвечать. Заставьте героя ответить на вопросы вместо вас. 

Напишите историю, действие которой развивается всего лишь на протяжении одного часа.

Посмотрите на фото незнакомца. Подумайте, кто этот человек, что для него важно в жизни. Напишите о нем.

Вспомните песню, которая нравилась вам в детстве. Думая о ней, пишите, не старайтесь быть логичным.

Зафиксируйте то, о чем думаете в настоящий момент. Вспомните, как эта мысль пришла вам в голову. Что было до нее?

Просмотрите новостную ленту так, будто ваша цель — найти сюжет будущего произведения.

Практикуйтесь каждый день, даже по чуть-чуть — усердие и дисциплина приближают к цели.

По материалам Creative Writing School

В 2007 году Глеб Бобров написал роман «Эпоха мертворожденных», который спустя семь лет получил статус пророческого. Самый популярный комментарий к роману — «Уважаемый автор, Вы где машину времени взяли?» Писатель в «Эпохе» предсказал гражданскую войну на Украине.

В мае прошлого года журнал «Сибирские огни» опубликовал новую работу Глеба Боброва — киноповесть «Группа Векслера». Повесть небольшая, читается буквально за пару часов, примерно столько длится обычный художественный фильм (приставка «кино» — не случайна).

Пересказывать не буду, скажу лишь, что повесть основана на реальных событиях, про работу милиции в послевоенное время. Жёсткая, если так можно сказать, мужская. И тема Украины тоже присутствует.

Язык у повести Боброва — яркий, образный, читаешь, как будто фильм смотришь. Думаю, если бы нашёлся интересный режиссёр, из «Группы Векслера» получился бы отличный детектив в духе «Ликвидации» и «Места встречи изменить нельзя».

Читать здесь.

В кабинете доктора Йозефа Ланга царил полумрак. Одна половина окна была задрапирована плотными шторами, света второй половины, впрочем, вполне хватало, чтобы выхватить из темноты стол самого доктора, а также кресло напротив, в котором сидел худого телосложения пациент в тёмном костюме и белой рубашке, застёгнутой на верхнюю пуговицу. Мужчина нервничал, не зная чем занять беспокойные руки.

— Это ужасно... Сама мысль, что люди убивают друг друга мне невыносима, — говорил пациент. — Настоящее варварство! Я с ума сойду от того, что творится в мире, и меня тогда отправят к Марии.

— Кто такая Мария? — спросил доктор.

— Что? — мужчина сорвал с носа круглые очки и стал тщательно протирать их носовым платком. — Я не рассказывал? Мария — моя жена. Она больна. Тяжело. Неизлечимо.

Пациент справился с очками и водрузил их не прежнее место:

— Бедная Мария в психиатрической клинике, я боюсь, что она никогда оттуда не выйдет.

Голос мужчина дрогнул. Он замолчал.

— Продолжайте, — попросил доктор.

— Мне трудно говорить... Бедный Мартин, наш старший сын... — пациент готов был разрыдаться. — Он умер от менингита...

Мужчина закрыл лицо руками.

— Смерть преследует меня. Сначала Мартин, потом отец... Боже мой! Это невыносимо!

Плечи мужчины затряслись…

* * *

Психолог Йозеф Ланг был учеником известного швейцарского психиатра Карла Густава Юнга, его пациент — Герман Гессе. Во время сеансов психотерапии с июня 1916 по ноябрь 1917 года Ланг убедил писателя заняться в лечебных целях рисованием.