В период своего расцвета церковь во имя пророка Божия Даниила (располагавшаяся на привокзальной площади Ново-Николаевска) была самой богатой и посещаемой в городе.
Число её прихожан насчитывало шесть с половиной тысяч. Этим фактом в своё время умело пользовались революционеры-подпольщики. Они назначали встречи «у Даниила» (то есть у церкви, а иногда и в ней самой) и полиция долго не могла поймать неуловимого большевика по кличке Даниил.
Весной 1906 года рядом c Вокзальной церковью открылась торговая палатка по продаже хлеба и кваса (по другим сведениям – пива). Криминал торговую точку не трогал и мзду с неё не взимал: как сказали бы в наше время, точка находилась «под крышей» боевой дружины Обской группы РСДРП. Торговал в этой палатке семнадцатилетний парень по кличке Буржуй.
В городе он появился осенью 1904-го: уральский подросток в поисках работы. Звали его Ванькой. Иваном Ильичем Шеиным. Поначалу парень устроился в торговую фирму Кетова, располагавшуюся около СОБРа на Николаевском проспекте. Проработал полгода и нашёл место у владельца винного погреба на Вокзальной улице по фамилии Козлов. У Козлова всё было хорошо да только новые товарищи (боевики Обской группы), вовлекшие пацана в революционную деятельность, попросили: надо, Ваня, одним нужным делом заняться. А ты в торговле работаешь, дело для тебя привычное.
Партия сказала «надо», Иван ответил «есть!»
Получил на оборот двадцать рублей из партийной кассы (ещё тридцать ушло на приобретение и установку самой палатки) и принялся за торговлю. Прямо на площади у вокзала, рядом с церковью, прежде чем ставить палатку вырыли две ямы: одна – для того, чтобы квас держать в холоде, а другая – для запрещённой подрывной литературы, доставляемой по железной дороге.
Буржуй хоть и вёл дело по-буржуйски, то есть торговал с прибылью, а про основное задание не забывал. Но, видно, не очень богоугодное это дело – прикрывать свою революционную деятельность божьим храмом. Встречались-встречались революционеры «у Даниила», а потом пророку это надоело, и они попались самым нелепым образом.
В августе 1906 года полиция устроила в городе облаву на тех, кто некачественным товаром торговал. Товар в палатке у Буржуя оказался высший сорт, а вот то, что к нему в нагрузку шло… Найденные прокламации, запрещённые брошюры и красное знамя сильно не понравились полицейским, и загремел Ваня-Буржуй в томскую тюрьму.
Кстати, пострадал во время подобной (а, может быть, и этой же) кампании по борьбе за качество товара и бывший работодатель Ивана Ильича – Кетов. Его даже пропесочили в местной газете «Обская жизнь», и «бедняге» пришлось публично оправдываться. Не мудрствуя лукаво, Кетов свалил вину «на клятых москалей»:
«В № 104 газеты «Обь» была напечатана хроникерская заметка, в которой говорится, что купленные в моем магазине конфекты оказались недоброкачественными. Признавая, к сожалению, справедливость этой заметки, я считаю нужным, однако, добавить, что эти конфекты производства московской фабрики «Реномэ», а не моей, и попали в продажу по ошибке».
Судьба большевика по кличке Буржуй после революции складывалась вполне счастливо. Он даже любимое своё дело, торговлю, не бросил! Работал министром продовольствия и торговли Дальневосточной республики, затем во Внешторге, во времена нэпа в 1924-1928 годах занимал должность уполномоченного Центросоюза в Германии и служил в аппарате Союзпушнины. Два года в середине тридцатых возглавлял Общество политкаторжан. Затем, правда, был репрессирован. Но вышел на свободу живым и здоровым и последние пятнадцать лет до своей кончины в возрасте восьмидесяти одного года пребывал на заслуженной пенсии.
До своего тела Серафима Аркадьевна мужа допускала редко. Можно сказать, крайне редко. До свадьбы — молодыми — гуляли только под ручку, обнять себя за талию при людях Серафима Аркадьевна не разрешала. Иногда, правда, Юрий Семёнович — а тогда просто Юрка — срывал в темноте…
