Рассказки

В своих снах Сергей Николаевич часто летал, даже не летал, а, падал — с балкона, с дерева, с крыши дома. И всякий раз, понимая что вот-вот разобьётся, просыпался, но перед этим он успевал пережитьиспытать несколько мгновений восторга от свободного полёта.

Сегодня всё повторилось. Сергей Николаевич сорвался с отвесной скалы, летел, раскинув руки, но за секунду до неизбежного удара о землю, открыл глаза. Полежал так несколько секунд, затем по привычке посмотрел на вторую половину кровати, где ещё совсем недавно, сладко потягиваясь, спала бывшая жена. Теперь на соседней подушке дремал одинокий лунный лучик, пробившийся сквозь сдвинутые шторы.

Сергей Николаевич поискал рядом с кроватью тапки, но не найдя их, босиком прошлёпал на кухню. Его рука потянулась к выключателю на стене, но замерла в воздухе. Света от уличного фонаря вполне хватало, чтобы найти в шкафу початую бутылку коньяка, налить рюмку, выпить и закусить горькой шоколадной долькой.

Он подошёл к раскрытому окну. Ночь не принесла желанной прохлады. Зной, накопившийся за день, никуда не ушёл, в городе всё также было трудно дышать. Природа просила дождя.

Сергей Николаевич вернулся в комнату, лёг на кровать, попытался уснуть, но, провалявшись с полчаса, понял, что со сном сегодня покончено. Внезапно на тумбочке завибрировал телефон. Кто-то с незнакомого номера написал «Привет. Не спишь?»

Сергей Николаевич удивился, но решил не отвечать, мало ли сейчас спама рассылают.

«Не бойся меня», — повторил незнакомец.

Мужики сели, разлили водку.

— Ну, за всё хорошее!

Выпили.

Сергеев, как обычно, хохотнул:

— Водку ключница готовила?

Селиванов кивнул:

— Ага, ключница, — отодвинулся от стола, — подожди.

Вышел в коридор и, вернувшись на кухню, помахал конвертом:

— Вот. Новость у меня.

— Хорошая? — спросил Сергеев.

— Как сказать… С девушкой познакомился… Её Маша зовут.

— Ого! — удивился Сергеев.

Последние лет пять Юрка Селиванов мог часами говорить только о своей бывшей — об Ольге, и вдруг — Маша.

— И что у тебя с ней?

— Не трещи, — Юрка потянулся было к бутылке, но передумал и взял ломтик лимона, зажевал. — Ольгу помнишь?

— Юра, сколько можно! Опять Ольга?!

— Подожди… Я просто обалдел, когда узнал, что Маша с Ольгой в один день родились. Понимаешь, они обе Стрельцы. Это же мой знак, моё наваждение.

Селиванов разволновался, налил себе одному, выпил:

— Ты Ольгу знаешь, её и красивой-то нельзя назвать, фигура так себе, но как посмотрит — сердце останавливается. Ничего не мог с собой поделать, влюбился. Жену ради нее бросил, с ума от ревности сходил. А она, сучка, убежала к тому женатому, помнишь?

Сергеев кивнул. Вся эта история развивалась у него на глазах.

Встретились два однокашника. Зашли в кафе, открывшееся на месте бывшей студенческой столовой, заказали по сто пятьдесят грамм водки и лёгкую закуску. Выпили, вспомнили студенческие годы. После третьей рюмки между приятелей потёк задушевный мужской разговор. Один жаловался:

— Устал я. Веришь — нет, давно так не сидел спокойно. Дома жена, тёща и две дочки. Одним словом, настоящее бабье царство. Все деньги на них уходят, сколько бы не заработал. Я уже забыл, когда себе носки покупал.

Одной туфли, другой колготки, третьей ещё чего-нибудь. И главное, всё подороже стараются выбрать. Вчера, к примеру, пошли в магазин младшей дочке блузку покупать, вернулись довольные, все деньги потратили. Там, говорят, была блузка на триста рублей дешевле, но мы взяли эту, смотри, какая красивая. Спрашиваю, чем та, которая на триста дешевле, не угодила? У неё, говорят, пуговицы не красивые были. Представляешь, пуговицы! А эти триста рублей, между прочим, мне не с потолка сыпятся! Ничего бабы не понимают! Вот скажи мне, есть разница, какие пуговицы на блузке, а?