Рассказки

Однажды Сергей Николаевич участвовал в горячем житейском диспуте на собственной кухне. Отражение в зеркале кричало, плевалось и обзывало Сергея Николаевича последними словами. Сергей Николаевич молча слушал, потом достал из холодильника бутылочку беленькой, и поставил её на стол.

— Будешь? — спросил Сергей Николаевич.

— Холодненькая? — спросило отражение и сглотнуло слюну.

— Ага, — Сергей Николаевич был доволен произведённым эффектом.

— Холодную — буду! — категорично согласилось отражение.

Сергей Николаевич налил беленькую в хрустальную рюмочку, которая тут же покрылась испариной.

— За диалог, — произнёс Сергей Николаевич тост, звякнул рюмкой о зеркало и запрокинул родимую в рот.

— Эх, хор-р-роша-а-а, — пропел Сергей Николаевич и закусил кусочком хлеба. — Послушай...

— Стоп! — перебило его отражение, — поставь тарелочку с хлебом ко мне поближе, а то я сейчас накидаюсь, не закусывая, а буду потом полное невменько.

— Извини, — сказал Сергей Николаевич и придвинул тарелочку ближе к зеркалу. — А теперь рассказывай.

— Просто бесит! — рубануло отражение.

— Что бесит? — спросил Сергей Николаевич.

— Да всё! Бесит наш микрорайон на окраине города, бесит панельный дом с «картонными» стенами. Бесит однокомнатная квартира, в которой мы живём, а ещё то, что нет никакой возможности увеличить жилплощадь.

Бесят соседи — своими криками, пьянками, машинами под окнами.

Бесит жена, которая забыла что такое забота и нежность на следующий день после свадьбы.

Бесит сын-лоботряс, который не хочет учиться.

Однажды у нас случился кот. Как оказалось, полиглот. Помимо кошачьего языка он знал ещё русский. Правда, не в совершенстве, а всего три слова: «мясо», «мало» и «мне». Кот решил: люди же примитивные существа, для общения с ними трёх слов будет вполне достаточно. Прочие эмоции он выражал интернациональным «мяу».

Из всех членов семьи Полиглот больше всего любил холодильник. На втором месте была тёща. Остальные родственники не попадали даже в тройку призёров, как любят выражаться спортивные комментаторы. Жене, может, всё равно, а мне было обидно. Это ведь я нашёл в дровах и привёз из деревни в город неблагодарное животное.

На втором году жизни кот серьёзно заболел.

— Не жилец, — поставил диагноз ветеринар.

— Ага, щас-с! — ответил котейка, — не дождётесь!

И прожил после этого ещё добрых двадцать лет. «Понаехавшие» из деревень удивительным образом цепляются за жизнь в городе. Даже если это коты.

Я к чему про Полиглота вспомнил.

У нас на работе одна женщина родила себе мужа. Другого объяснения её внезапному женскому счастью я не нахожу. Сегодня хвасталась свадебными фотографиями. В ЗАГСе всё традиционно: букеты, кольца, крики «Горько». А в домашней обстановке взгляд жениха был прикован к холодильнику, из которого мама невесты извлекала тазик с салатом «Зимний». Стало понятно: всё у молодожёнов будет хорошо. Совет им да любовь!

С Серёгой мы видимся редко, больше переписываемся. А пару месяцев назад он позвонил:

— Привет, дружище! Давай встретимся, сколько можно в соцсетях сидеть!

Я обрадовался звонку:

— Привет! Отлично! Я только «за». Когда? Где?

— Бар «Хмельной кролик» знаешь? Завтра в пять.

— Договорились!

Он пришёл раньше. Когда я появился возле столика меня уже ждала запотевшая кружка пенного напитка и печальный взгляд Серёги. Я плюхнулся в своё кресло, мы чокнулись.

— Так всё плохо? — спросил я.

Он криво улыбнулся и промолчал.

— Что такое? Жена? Любовница?

— Потом, — ответил приятель, и повторил заказ.

Серёга разговорился после третьей кружки.

— Мы с Ольгой (это его жена) были на юге первый раз в четырнадцатом году. Да, точно. Как раз во время футбольного чемпионата. Помнишь, наши тогда даже не вышли из группы? Ни одной победы в трёх матчах... Но я сейчас о другом.

Из аэропорта Краснодара к морю мы ехали на такси. Всю дорогу жена спала, а я рассматривал пейзажи за окном. Я был просто ошарашен. Первый раз в этом регионе, а такое чувство, будто был там неоднократно. Представляешь, я угадывал, что будет после поворотов! Откуда это во мне? Видимо, проснулась память предков. Я тебе говорил, что мой дед из Краснодарского края? Нет? Семью с малолетним отцом в начале войны отправили в Сибирь. Да, такие дела… Всю дорогу до моря меня переполняли эмоции, а поговорить не с кем. Ольга спала на заднем сидение.

До своего тела Серафима Аркадьевна мужа допускала редко. Можно сказать, крайне редко. До свадьбы — молодыми — гуляли только под ручку, обнять себя за талию при людях Серафима Аркадьевна не разрешала. Иногда, правда, Юрий Семёнович — а тогда просто Юрка — срывал в темноте подъезда робкий поцелуй с губ Симочки, а больше — ни-ни.

Сразу же после бракосочетания молодые уехали поездом на юг, но в первый же день по приезду у Симочки случились внепланово женские дни, а потом и вовсе позвонила мама — папе стало плохо, ночью вызывали скорую. Пришлось возвращаться.

(Читать дальше...)

Саня Селиванов рассказывал:

Своего отца Сергей помнил плохо. Он жил с семьёй в соседнем городе, а к ним с матерью приезжал крайне редко. О своём приезде отец всегда предупреждал заранее. Получив телеграмму, мать преображалась — записывалась в парикмахерской на покраску и стрижку, доставала из шкафов платья, перемеряла их, разглядывая себя в большом зеркале шифоньера. На отца она старалась произвести самое лучшее впечатление, в тайне надеясь, что на этот раз он никуда не уедет и они наконец-то заживут втроём как нормальная полноценная семья. Но отец, пробыв день или два, всегда уезжал.

Последний раз отца Сергей видел в двенадцать лет. Через три месяца после его отъезда к ним пришли милиционеры и стали задавать матери вопросы об отце. Сергей мало что понял из обрывков фраз взрослых, но по тону разговора догадался, что случилось что-то страшное.

— Отца посадили, — сказала мать после того, как милиционеры ушли.

— В тюрьму? — испугался Серёжа.

— Да.

— Он бандит что ли?

— Нет! Что ты! Это ошибка. Его скоро отпустят.

За что и какой срок дали отцу, мать не знала. Милиционеры больше спрашивали, чем рассказывали об отце, а с его родственниками она не общалась.

— Кто я для них? — говорила она. — Чужой человек. Вот ты — другое дело, его сын, для них — кровная родня.

— Мамочка, я тебя ни на кого не променяю! — пообещал Серёжа.

Постепенно тема отца сошла на нет.

— Свадьбы не будет! — сказал Серёга Селиванов.

Сказал как отрезал. Ольга пожала плечами:

— Я думала, ты меня любишь...

— Это-то причём? Просто распишемся, посидим с родителями в кафе, и — всё!

Ольга разозлилась:

— Знаешь что? Расписывайся, сиди с кем хочешь, но только не со мной?

Она хотела свадьбу. Не пышную, но чтобы всё было как у людей, по-человечески: машина с лентами, платье с фатой, голуби в небо и свадебное путешествие. Это обязательно. Будет о чём вспоминать всю оставшуюся жизнью. Серёга считал ленту с голубями в фате пустой тратой денег. Гораздо лучше накопить на первоначальный взнос по ипотеке. А то сколько можно по чужим квартирам мотаться?

— Я думал, мы обо всём договорились, — сказал Селиванов.

Ольга обиделась. Умом-то она понимала, что Серёга по-своему прав, но не отказываться же из-за этого от детской мечты? Почувствовать себя принцессой хотя бы на один день, поверить в то, что Серёга это и есть её «Принц на белом коне» — разве она многого хочет?

Так подумала Ольга, а вслух сказала:

— Не будет свадьбы, тогда и меня у тебя не будет.

Селиванов не был принцем. Простой работяга на складе. Без амбиций. По вечерам любил поиграть в «танчики» на любимой приставке. У него и родители простые, без закидонов. Только у отца вместо приставки — дача.

— Да они сейчас все такие, — рассказывала Ольга маме про своего парня. — Как дети. А с Сергеем мне весело.

— Смотри, — сказала мать, поджав губы. — Твоя жизнь. А что потом будешь с таким мужем делать, когда свои дети пойдут?

Серёга взвился:

Российские либералы любят рассказывать сказки, как на благословенном Западе люди друг другу улыбаются, спрашивают «как дела», не то что в хмурой Рашке. У нас по заснеженным улицам гуляют балалайки с медведями. Или наоборот, я точно не помню.

А ещё про то, что на Западе чиновники не воруют, потому что едва проснувшись, думают только о том, как бы ещё больше осчастливить и так счастливый народ. Не то что в Рассеи, где чиновники с жиру бесятся, а синюшные старушки не могут купить старых кур. Или наоборот, я точно не помню.

И вообще в западных странах государство всё делает для людей, а у нас люди сразу рождаются рабами государства. Фух! Кажется ничего не забыл.

Последний тезис особенно забавляет, сродни философскому вопросу «Кто первый появился на свет: курица или яйцо?»

Не буду углубляться в тонкие материи, а просто выскажу свою точку зрения на тему «Государство и Человек».

Все летали на самолётах? Рылись от нечего делать в кармашке впереди стоящего кресла? Очень хорошо. Тогда вам попадалась в руки инструкция на случай экстренной ситуации на борту лайнера. И в этой инструкции специально нарисован комикс и большими печатными буквами написано, что в случае кипиша сначала надо надеть кислородную маску на себя, а уже затем на ребёнка.

Как так, ведь всё лучшее детям! Сам помирай, а стариков и детей спасай! — кто-то может возмутиться.

Только не в этот раз. Потому что, если отключится ребёнок, взрослый человек сможет его спасти, а если отключится взрослый человек, то погибнут оба. Точно также схема работает и с государством: не будет его — не будет прежнего уровня жизни людей. Мы это проходили 30 лет назад после распада СССР, если кто забыл. Спасибо. Больше не надо.

А теперь с удовольствием послушаю очередную сказку про синюшных медведей со старыми балалайками. Или наоборот, мне без разницы.

Перед Новым годом Серёгу Селиванова сократили. И что самое обидное, сократил бывший однокашник Сашка Лебедев. Позвал к себе в кабинет, налил стопку дорогого французского коньяка и сказал задушевно:

— Сам видишь, какие времена... Кризис, будь он неладен! Трудно нам...

— Прорвемся, Саня! — бодро ответил Селиванов.

— Подожди… Тут такое дело... — Лебедев набрал побольше воздуха — Прошу тебя, как друга! Не могу я тебя официально уволить, напиши по собственному желанию...

И еще коньяка подлил, сволочь. Селиванов махнул рюмку, посмотрел Лебедеву прямо в глаза:

— А если не напишу? Всё равно ведь житья не дашь?

— Не дам, — согласился Лебедев, спрятал бутылку в стол и протянул конверт. — Вот, всё, что могу.

В конверте лежали пять тысяч рублей.

— Это из-за Ленки? Да? — спросил Селиванов.

— Бог с тобой! Она-то причём? Говорю же, кризис!

— Значит, из-за Ленки...

Златовласую Ленку на четвёртом курсе Серёга отбил у Лебедева перед самой их свадьбой. Друзья даже подрались из-за этого. Правда через год, уже на свадьбе Селиванова со Златовлаской, Саня громче всех орал «Горько!»

— Куда бутылку спрятал? Наливай! У меня горе — с работы уволили.

Засунув конверт в карман, Селиванов вернулся к своему столу, собрал нехитрые пожитки и со словами «Оковы тяжкие падут, темницы рухнут — и свобода вас примет радостно у входа», покинул свой, теперь уже бывший кабинет.